Страница 4 из 8
Шел 1915 год.
В окоп влетел ефрейтор.
— Гриненко! Дедов! Кузнецов! В «секрет»!
Алеша вместе с двумя солдатами ползет менять дозорных на передовые посты.
На фронте затишье. Не слышно выстрелов. Казалось бы, зачем ползти по снегу ночью? Но Алеша — уже опытный боец, полтора года воюет, знает, как обманчива, бывает тишина.
Вот и пост. Здесь, возле засыпанного снегом пенька, на несколько часов останется Алеша. Будет наблюдать за врагом. А враг совсем рядом. Сразу же за речушкой первая линия австрийских окопов. Иногда слышно, как там что-то поют.
Алеша видел пленных австрийцев и немцев. На них было жалко смотреть — оборванные, голодные...
Солдат Дедов говорит, что они такие же мужики, как и русские, только лопочут по-своему. «Их, — пояснял Дедов, — Вильгельм да господа ихние на войну погнали, а нас — царь да наши господа. Как ни крути, получается, война господам нужна. Солдаты для них новые земли своей кровью добывают».
Чудно говорил Дедов. Не все понятно. Алешу никто на фронт не гнал, он сам захотел сражаться с врагами. Да только получается что-то не так, как представлял себе Алеша. «Офицеры пьянствуют, в карты играют, а солдатские кухни часто не топятся — ни тебе обеда, ни ужина. В третьей роте стали солдаты требовать, чтобы им паек выдали— их арестовали да на военно-полевой суд. А там приговор известный — расстрел. Что же выходит— своих и стрелять? А за что? Нужно расспросить Дедова».
Алеша неловко повернулся в окопчике— сполз с плеч овчинный тулуп, которым накрывались все, кто приходил «в секрет». Без такого тулупа и часу не выдержишь, замерзнешь.
Накинув тулуп, Алеша замер, прислушался. Тихо. В австрийских окопах перестали петь. «Спать завалились, черти», — подумал Алеша и сладко зевнул.
Темно. Луну заволокло тучами. Алеше казалось, что при луне холоднее, и он был рад, что сейчас ее нет. Без луны, правда, плохо видно. Но Алеша глазастый. Вот там, на самом берегу, два дерева — их еле различишь, а между ними несколько пеньков, как снежные шапки — их пока и вовсе не видать.
Из-за тучи вынырнула луна. Снег засветился, стал голубым. Вон они и два дерева, вон они и пеньки... «Постой-ка! Отчего же их так много стало? Австрияки! — мелькнула в голове догадка. — В белой одежде ползут». Алеше сделалось жарко. Скинул тулуп, щелкнул затвором. Пеньки не движутся.
Снова нашла тучка. А как выглянула луна, Алеша ахнул: пеньки еще ближе.
«Бах!.. Бах!.. Бах...» — Алеша сделал подряд три быстрых выстрела. Сигнал для дозорных.
Пеньки не шелохнулись. Тогда Алеша прицелился в крайний пенек и стрельнул еще раз. Вслед за выстрелом раздался крик. Алеша увидел, как несколько вспышек сверкнули среди пеньков, и тут же он почувствовал, как в плечо ему ударило что-то тяжелое и горячее.
Слева забил пулемет. «Гриненко», — подумал Алеша и потерял сознание.
В ночном бою с отрядом австрийских разведчиков был ранен и солдат Дедов. С неделю пролежали он и Алеша в полковом лазарете, после чего их доставили с обозом на станцию. А там уже поместили в санитарный поезд.
